Неточные совпадения
— Нам вот все представляется
вечность как
идея, которую понять нельзя, что-то огромное, огромное! Да почему же непременно огромное? И вдруг, вместо всего этого, представьте себе, будет там одна комнатка, эдак вроде деревенской бани, закоптелая, а по всем углам пауки, и вот и вся
вечность. Мне, знаете, в этом роде иногда мерещится.
Этот покой природы, мягкий свет осеннего солнца и мирные проявления жизни обитателей леса освежали расшатанные нервы, успокаивали наболевший мозг и как-то невольно наталкивали мысль на
идею о
вечности, с одной стороны, и бренности человеческого существования, с другой.
Но это не значит, чтобы увековечены были в мире
идей эмпирические черты земной жизни Сократа, ибо они принадлежат не
вечности, но временности; они могут быть вековечно запечатлены лишь в едином слитном акте, синтезе времени.].
Идеи-формы, которые порождает Мать-Земля, запечатлены присутствием ничто, как темной основы твари: они хрупки, непрочны, не гарантированы от разрушения, они не имеют еще закала
вечности.
Этому миру
идей приписывается, наконец, даже и
вечность, напр., в «Тимее»: «Образец (по которому создан мир) есть нечто, существующее во всю
вечность» (38 b) [Ср. там же.
В хилиастическую
идею вложена мечта человека о счастье и блаженстве, о мессианском пире, о рае не только на небе, но и на земле, не только в
вечности, но еще в нашем историческом времени.
И если человеческая душа несет в себе образ и подобие Божье, если она есть Божья
идея, то она возникает в
вечности, а не во времени, в духовном мире, а не в природном мире.
Этот парадокс времени и
вечности достигает особенной высоты и напряженности в
идее хилиастической.
Совершенное отрицание хилиастической
идеи есть отрицание самого парадокса, все переносится в
вечность, в потусторонность, во времени же, в посюсторонности, остается мир внебожественный и изгнанный из рая.
Идея ада есть
идея рока на
вечность, ибо в аду нет уже ни свободы, ни благодати, которые могли бы из него вывести.
Смысл же любви, ее
идея и принцип есть победа над падшей жизнью пола, в которой личность и дух превращены в орудие безличного рода и достигается дурная бесконечность вместо
вечности.
Личность есть Божья
идея и Божий замысел, возникшие в
вечности.
В
вечности, в духовном мире происходит борьба за личность, за осуществление Божьей
идеи.
Тот парадоксальный факт, что человек может бояться умереть от заразной болезни или несчастного случая и не боится умереть на войне или мучеником за веру или
идею, свидетельствует о том, что
вечность менее страшна, когда человек поднимается от обыденности на высоту.
Идея человекобога истребляет человека, лишь
идея Богочеловека утверждает человека для
вечности.
Если от России останется лишь одна из великорусских губерний и в ней лишь небольшая кучка людей останется верной духовному бытию России и
идее России, то и на этом небольшом пространстве, в этой небольшой кучке будет продолжать существовать Россия, и она перейдет в
вечность.
Распадение связи времен, полный разрыв между прошлым и будущим, надругательство над великими могилами и памятниками прошлого, жажда истребления всего бывшего и отошедшего, а не воскресения его для
вечности, есть измена
идее народа как великого целого, есть предательство ценностей, непреходящих по своему значению.